Рефлексия

Поскольку наука исторически может формироваться и развиваться лишь в том или ином социокультурном контексте, то отсюда следует, что методологические слои знания существуют не сами но себе, а всегда гак или иначе встроены в более широкую общекультурную «матрицу», слагающуюся из господствующих в данную эпоху мировоззренческих установок, ценностных предпочтений, идей и категорий.

Обращение теоретика к основаниям предпосылочного типа образует третий виток рефлексии, имеющей ясно выраженный философский характер. При этом диалектика научного познания раскрывается не только в трансформациях одной формы рефлексии в другую, охватывающую все более широкое предметное поле анализа, но и в диалектическом обогащении самого типа рефлексии. «Так, если внутритеоретический тип рефлективности фактически совпадает с процедурой внутренней теоретизации. то на метатеоретической ступени происходит своеобразное «удвоение» знания, расщепление его на объективное и метатеоретическое, а на уровне философской рефлексии познавательная деятельность отчуждает себя до той степени, когда путем самоотнесения осмысливается ракурс «слияния», взаимопроникновения субъективного в объективное, другими словами — мера объективности истины». Философско-методологическая рефлексия позволяет прояснить и осознать те предельные онтогносеологические и культурно-исторические предпосылки и допущения, которые неявно принимает исследователь в своей научной практике. Выявляя и осмысляя «предельные основания», исходные принципы анализа научного познания и связывая их с философской проблематикой взаимоотношения мышления и бытия, субъекта и объекта, истины и заблуждения, гносеологический подход к научному познанию задает теоретическую перспективу логико-методологическому анализу науки, ориентирует его на дальнейшее углубление в предмет, препятствует абсолютизации различного рода частных логико-методологических моделей и подходов.

Следует отметить, что последний период развития методологической мысли характеризуется усиливающимся интересом именно к проблемам указанного тина. Этот сдвиг в ориентациях методологических исследований является сегодня весьма показательным и плодотворным по своим результатам. Он отражает глубинную и устойчивую тенденцию в развитии философской и общеметодологической культуры: от понимания субъекта познания в духе «гносеологической робинзонады» философская мысль движется ко все более конкретному постижению его во всей полноте социокультурных характеристик. Мощный импульс этому движению мысли был дан, как известно, еще в знаменитых «Тезисах о Фейербахе» К. Маркса.

Необходимость выдвижения на передний план гносеологической проблематики в исследованиях по методологии науки определяется в настоящее время как внутренней логикой развития философских изысканий, так и уроками негативного опыта, вытекающего из эволюции логического позитивизма (и аналитических школ) к современным постпозитивистским течениям. Едва ли не важнейший урок, который следует из этого опыта, состоит в том, что выяснилась прямая зависимость тех или иных методологических построений от исходных общефилософских и гносеологических установок. Полемика между такими видными представителями постпозитивистских течений, как К. Поппер, Т. Кун, И. Лакатош, С, Тулмин, П. Фейерабенд и др., показала, что проблемы оснований научного знания не могут сегодня рассматриваться сколько-нибудь серьезно без обращения к традиционным философским вопросам (структура реальности, природа универсалий, отношение между понятием и вещью, критерии научности и рациональности, истина и др.). Вместе с тем становится ясно и другое: анализ традиционных гносеологических проблем оказывается сегодня тем более продуктивным, чем активнее философ обращается к тому гигантскому интеллектуальному опыту, который накопила современная наука как на своем предметном, так и частно-методологическом уровнях.

Сказанное позволяет сделать вывод о том, что наиболее плодотворный путь исследования проблем методологии науки в условиях современной гносеологической ситуации — это путь рассмотрения их через призму универсальных теоретико-познавательных принципов и категорий, но с учетом того, что сами эти принципы и категории мыслятся в связи с выдвигаемыми наукой кардинальными проблемами и в контексте наработанной ею методологической культуры.

Названный путь конституирует как бы новое измерение методологического сознания благодаря тому, что он позволяет сомкнуть две существовавшие долгие годы параллельно линии в эволюции форм рефлексии — внутринаучную и общефилософскую.

Одной из центральных проблем, возникающих на стыке внутринаучной и общефилософской рефлексии, оказалась диалектика объективного и субъективного в рамках, казалось бы, самых точных дисциплин современной науки — математики и физики. Как уже отмечалось в своем месте, метод формализации начинается с четкого разграничения формального и содержательного планов, а заканчивается тем, что вовлекает оба плана в тонкую диалектическую игру. Предметная теория необходимо должна иметь некоторую надстройку в виде «второго этажа» знания — метатеорию. Формализованная теория дополняется некоторым содержательным знанием. Абстракция формализуемости знания наталкивается на первое естественное ограничение: формализованная теория может существовать лишь в виде предметной (объектной) теории, дополняемой метатеорией. Субъект (вообще субъективная реальность) не изгоняется из теории, он продолжает входить в нее некоторым не поддающимся контролю способом. Это обстоятельство, однако, не ослабляет требований научной рациональности, ибо благодаря формализации устанавливается четкая граница, в рамках которой гарантируется возможность полной абстракции от субъективной сферы.

Опыт исследований по основаниям математики показал, что, во-первых, полная элиминация субъекта как с точки зрения процесса, так и результата познания невозможна, во-вторых, можно указать такие границы, такой интервал абстракции, внутри которого отвлечение от субъективного фактора рационально обосновано. Все дело только в том, что эта граница является диалектически подвижной (но каждый раз конкретно фиксируемой!).